№ 688
Д. И. ХВОСТОВУ
Кобрин. Марта 17 дня 1800
Д[митрий] И[ванови]ч!
Рум[янце]в чтоб подполковник 1, протчее писано к точнейшему блюдению.
Брулион (Записочка (франц.)) мой постельный при приезде К[нязя] Андрея не что иное, как вырывки из многих моих ежевремянных нот, записок и кратких же примечаниев Графу Федору Васильевичу 2.
Аптека: блаженной памяти от Императрицы, не найдете ли Вы у себя в каком углу или захолустье в кладовой или иного места. Мне она только надобна на память.
Паче всего богоблагословенное дело князя Аркадия! чтоб совершилось в С[анкт]-П[етер]бурге без отлагательств: траурный 3-х месячный срок идет к концу 3. Таинство открылось, дитя Арк[адий] мне влиял, чтобы Высоч[айша]я воля уже есть 4 всемилостивейше звать Эрцогиню Курляндскую 5 с фамилиею в С[анкт]-П[етер]бург для совершения вожделенного брака... явилось, что только к ней пошлется курьер с высочай[ши]м на брак благоволением, Аркадию ехать в Прагу, но с К[нязем] Алексеем яко достойным руководцем. Ныне с кем?.. Тако! Я вижу едино средство: Всевысочайшая наизобильнейшая милость одна пособит, чтоб Великий Монарх действительно соизволил Всемилосерднейше склонить Герцогиню [391] Курляндскую с ее любезною фамилиею прибыть в Санкт-Петербург для совершения брака: это покровительство моего Милостивого благодетеля Графа Федора Васильевича 6. Бога ради, будьте деятельны! В отчаянии один только, слово в слово, Кушников, который заменить может К[нязя] Алексея и хотя бы меньшого. Но у меня как никого без отвеса. Полковник Н[иколай] П[етрович] Поливанов хотел ко мне в адъютанты 7. Можно ли, чтоб он, особливо тогда у меня хворого бывши, заменял. Еще была бы отрада.
А. С.
Подлинник. ГПБ, ф. 755, т. 6, л. 55–56. Публикуется впервые.
Комментарии
1. Рум[янце]в чтоб подполковник... — См. прим. 8 к письму 678.
2. Брулион мой постельный при приезде К[нязя] Андрея не что иное, как вырывки из моих ежевремянных нот, записок и кратких же примечаниев Графу Федору Васильевичу. — Речь идет о письме Хвостову (685), которое было закончено 15 марта, в день приезда князя Андрея Ивановича Горчакова. Племянник С. смог пробыть в Кобрине лишь три дня, так как должен был возвращаться по делам службы в Финляндию.
3. Паче всего богоблагословенное дело князя Аркадия! чтоб совершилось в С[анкт-П[етер]бурге без отлагательств: траурный 3-х месячный срок идет к концу. — Еще 14 января С. писал Ростопчину из Праги: «Сын мой едет с князьями Горчаковыми к Вам в Петербург. Он теперь хоть и в молодых летах, но я весьма желаю еще при жизни моей иметь ту отраду, чтобы пристроить судьбу его. Выбор его пал на дочь покойного герцога курляндского герцогиню Саган. Сходство их обоих нравов, лет и состояния побудило меня дать на сей брак отцовское мое благословение...» (ГПБ, ф. 755, т. 20, л. 191–192об.). С. хлопотал о том, чтобы бракосочетание состоялось в Петербурге после истечения траурного срока по случаю кончины отца невесты герцога Петра Бирона, умершего 2/13 января 1800 г.
4. Арк[адий] мне влиял, чтобы Высоч[айшая] воля уже есть... — Разрешение Павла I на брак Аркадия Суворова было дано 14 февраля. Очевидно, Аркадий привез отцу весть о разрешении на приезд невесты с семьей в Петербург.
5. ...Эрцгерцогиню Курляндскую... — Шарлота Доротея, урожд. графиня Медем (1761–1821) — третья жена Курляндского герцога Петра Бирона. В 1795 г. герцог отрекся от престола в пользу России, получив огромную пенсию–50 000 червонных в год. В 1786 г. герцог приобрел Саганское герцогство в Силезии (5 городов, 147 деревень, 67 000 жителей), поэтому невеста Аркадия Суворова, Катерина Фридерика Вильгельмина Бенигне (1781–1839), носила титул герцогини Саганской. С. познакомился с семьей герцога в Праге. Аркадий был помолвлен с Катериной Фридерикой. Брак этот расстроился после смерти С.
6. ...это покровительство моего Милостивого благодетеля Графа Федора Васильевича. — Ростопчин поддерживал с С. деятельную переписку. Он сообщал ему последние политические новости, в частности о предложенном Бонапартом мире. 16 марта он уведомил С. об удовольствии императора, узнавшего о выздоровлении С., прибавив, что сам он ждет минуты, когда ему удастся поцеловать руку победителя французов.
7. В отчаянии один только, слово в слово, Кушников, который заменить может К[нязя] Алексея и хотя бы меньшого. Но у меня как никого без отвеса. Полковник Н[иколай] П[етрович] Поливанов хотел ко мне в адъютанты. — С. беспокоит мысль о том, кто будет сопровождать юного Аркадия в Прагу. Князья Алексей и Андрей Горчаковы заняты по делам службы, остается только Кушников, которого мог бы заменить Поливанов. Но всем этим планам не суждено было сбыться. С. выехал из Кобрина около 20 марта. Путь его лежал через Ригу. В дороге, как снег на голову, обрушились на него грозные выговоры императора. Торжественная встреча была отменена. 20 апреля в 10 часов вечера к дому вдовы полковника Фомина на Крюковом канале, где снимал квартиру Хвостов, подъехала карета. С. встречали только родные. Он был очень болен, но ободрился, узнав о прибытии посланца императора. Надежда оказалась напрасной. «Генералиссимусу князю Суворову, — гласило повеление Павла I, — не приказано являться к государю». 1 мая последовал новый удар: император распорядился отобрать у С. адъютантов и разослать их по полкам. С. мужественно переносил новую опалу и смертельную болезнь. Когда Хвостов, чтобы успокоить его, сказал, что врачи надеются поднять его на ноги, последовал вопрос: «»Хорошо... а если я останусь жив, сколько лет проживу?» Вопрос сей исходил из уст Суворова, — разсказывал Хвостов, — ровно за неделю до его смерти. Поэт, чувствуя, что должен вскоре его оплакать, думал сделать большой подарок, сказав громогласно и решительно: «Пятнадцать лет». Вообразите, каков был ответ умирающего героя! Он нахмурил брови, показал сердитый вид, плюнул и сказал: «Злодей! Скажи тридцать“» (Заволжский муравей, 1833, № 10, ч. II, с. 590).
6 мая 1800 г., во втором часу дня, С. скончался. В предсмертном бреду он называл Геную — Цель Итальянского похода, который ему не дали завершить. Несмотря на то что «Санкт-Петербургские ведомости» обошли молчанием смерть С., весть о его кончине облетела весь город. К дому на Крюковом канале шли люди. 12 мая, в день похорон, весь Петербург вышел на улицы, чтобы проводить в последний путь того, кто еще при жизни сделался народным героем. Символична сцена, происшедшая в Александро-Невской лавре. «При провозе гроба сквозь ворота, когда некоторым показалось, что он по тесноте не пройдет, — вспоминал А. С. Шишков, — известно слово солдата, сказавшего: «Не бось! Пройдет! Везде проходил!“» (Шишков, т. 1, с. 63).