№ 656
Ф. В. РОСТОПЧИНУ
[18 октября 1799. Линдау]
За любезнейшее письмо Вашего Сиятельства 1, на которое не успел я в прошедший раз ответствовать, приношу Вам теперь искреннейшую мою благодарность. Письмо сие меня довольно потешило. Я знал барона 2 нашего пакостником, а теперь вижу, что он чудак и первой руки проказник. Следовательно, на честное его слово полагаться не очень ловко. Итак, милый его Дидрихштейн прокатится лишь в Петербург, да и обратно 3. Затейливое сие посольство кончится ничем. Барон, сказывают, скупенек. Будет жалеть о прогонах. Граф Разумовский писал ко мне о своем отъезде в Россию 4. Примечания Ваши на его щет весьма справедливы, я об нем жалею, а более жалею о том, что он по значению фамилии барона всякое его дело признавал добрым, а лутше бы было, если бы он выворачивал иногда Тугута наизнанку. Я надеюсь, что Колычев ему не последует. Прискорбно мне, признаюсь Вашему Сиятельству, что пророчества Ваши в рассуждении Готлиба сбылись 5. Методическим образом взялся он по старой привычке к генерал-квартирмейстерской должности за рекогносцировку. Однако ж по газетам видно, что он в Амстердаме плотно пообедал, ибо ему дали нешуточный пир; трапеза изобиловала всем. Не пишут, как то он отличился, но сие и не нужно.
В настоящем моем положении по соображении всех обстоятельств, о которых я Вас уведомлял по временам, надеюсь, что Вы все мои намерения одобрите; честь и славу знаменитейшего оружия принесть на жертву унтеркунфту Эрцгерцога никакой барон меня не заставит, а на все в высочайших Государя Императора рескриптах предполагаемые случаи исполню мудрые его повеления. Закидал меня Эрцгерцог своими предлинными бумагами, но я к ним холоден, токмо бы он не обманул. Я отвечаю ему кратчайшими 6.
Уповаю на Всевышнего и на Всемилостивейшего моего Государя, ему же посвятил я и служение и жизнь мою. Прощайте, Граф Федор Васильевич, поцалуйте от меня любезную Вашу Графиню 7 за благосклонное принятие моего подарка и верьте, что я навсегда
Ваш преданный
Копия. ЦГВИА, ф. 207, д. 105, л. 2. Публикация — СД, т. 4, с. 388–389.
Комментарии
1. За любезнейшее письмо Вашего Сиятельства... — Письмом от 25 сентября Ростопчин уведомил С. о серьезном беспокойстве в Петербурге за судьбу корпуса Корсакова (там еще не знали о цюрихском поражении), брошенного австрийцами на произвол судьбы. Этот шаг союзников был расценен как предательство.
2. Я знал барона... — Тугута. Ростопчин писал, что Тугут запутался в интригах и пытается отказаться от своих письменных обязательств и что английское правительство пригрозило ему отзывом посла из Вены.
3. ...милый его Дидрихштейн прокатится лишь в Петербург, да и обратно. — «Барон составил поезд свадебный для поправления дел своего Двора, — писал Ростопчин о поездке эрцгерцога Иосифа в Россию для бракосочетания с великой княжной Александрой Павловной, — и дядькою отправил своего рыжего Дидрихштейна; но я уверен, что его проект не удастся. Дидрихштейн и жить даже здесь не будет...» (Милютин, т. 3, с. 468).
4. Граф Разумовский писал ко мне о своем отъезде в Россию. — Ростопчин сообщил об отзыве Разумовского в Россию и предоставлении ему 6-месячного отпуска, прибавив при этом: «Гр[аф] Разумовский по привычке жить в Вене и по великому мнению о бароне весьма часто забывал, какому Государю он служит. Колычев хоть не так затейлив и менее у Дворов играл роли, но может не хуже дело сделать» (Милютин, т. 3, с. 468).
5. Прискорбно мне, признаюсь Вашему Сиятельству, что пророчества Ваши в разсуждении Готлиба сбылись. — 8 сентября 1799 г. французский генерал Г. Брюн разбил в Голландии русско-английские войска. Потери англичан — более 1 000 человек, русских — более 3000, причем был взят в плен командующий русскими войсками генерал Герман вместе со своим штабом. Ростопчин, еще не зная об этом, высказал в письме свои опасения: «В Голландии народ весьма хорошо расположен, и приход наших войск, верно, обратит его на изгнание французов; но откровенно скажу, боюсь обедов. Герцог Йоркский и наш Готлиб Герман так натянутся, что и свету божьего не взвидят...» (Милютин, т. 3, с. 468). Одной из причин поражения явилось соперничество и несогласованность действий английского командующего герцога Йоркского и Германа, которого Ростопчин иронически называет Готлибом.
6. Закидал меня Эрцгерцог своими предлинными бумагами, но я к ним холоден, токмо бы он не обманул. Я отвечаю ему кратчайшими. — Эрцгерцог письмами от 11/22, 12/23 и 14/25 октября требовал от С. занять позицию по правому берегу Рейна и быть готовым отразить нападение неприятеля ради безопасности Германии, напоминая ему о его обязанностях «искреннего и верного союзника». С. в своих ответах напоминал эрцгерцогу о том, что именно выступление из Швейцарии сильной армии эрцгерцога «все привело там в расстройство», и сообщил, что для обеспечения отдыха излученной тяжелыми боями и переходами армии он вынужден отойти от назначаемой эрцгерцогом позиции на десять миль, к Дунаю. Отход русских войск вызвал целый поток упреков со стороны эрцгерцога, обвинявшего С. в отступлении, забвении священного долга, создании незащищенной бреши, через которую неприятель не замедлит вторгнуться в Германию. «Полагаясь на глубокий ум, который Вы доказали, как великий полководец, на доброту и благородство сердца, с которыми Вы доселе принимали участие в деле, в высшей степени важном для блага человечества, — писал эрцгерцог Карл 14/25 октября, — я твердо уверен, что Ваше Сиятельство примите то или другое из предложений, которые я в третий раз торжественно Вам делаю...» (Милютин, т. 3, с. 543–544). С. повторил свои доводы и сообщил, что он отводит свои войска еще дальше на р. Лех, ибо «расположение их на Дунае могло бы быть невыгодно для снабжения продовольствием армии Вашею Высочества».
7. ...поцалуйте от меня любезную Вашу Графиню... — Ростопчин был женат на Екатерине Петровне, урожд. Протасовой (1775–1859), родной племяннице камер-фрейлины Екатерины II А. С. Протасовой. Графиня Екатерина Петровна не любила света, была известна своими сочинениями на духовные темы. В 1806 г. под влиянием иезуитов перешла в католичество.