№ 415
[П. И. ТУРЧАНИНОВУ]
Канал. Ч. 11 октября 1792 году
…И супруг вранов едва здесь видим. С новой луны непрестанные дожди, темнота, мрак, краткие дни. Бури заносят плотины; обновляющиеся необоримости; 500 кубических сажень разорвано или сожжено поддонной плиты.
В сих трудах и сокращающейся жизни оставь меня в покое, о, Фальгот!, возпитанный при дворе и министре и от того приобретенными качествами препобеждающий грубого солдата! 1 Не довольно ли уже ты меня унизил? И не от тебя ли, моего кровавого банкета десерт Каховскому? 2 Ты меня якобы хвалишь: твой лай не столько мне вреден. Под сею благовидностию плевелы скрыты и под розами терны!
Петр Иванович, исторгайте меня в поле. Херсон моя участь. Тут я потерян Великой Императрице! Иначе был бы вам грех. Чрез неделю вас потешу…
Местонахождение подлинника неизвестно. Публикация — ЖМНП, с. 36–37.
Комментарии
1. ...оставь меня в покое, о, Фальгот!, воспитанный при дворе и министре и от того приобретенными качествами препобеждающий грубого солдата! — Фальгот — Репнин (см. прим. 4 к письму 238), о котором заботилась императрица Елизавета Петровна. Одно время князь Николай Васильевич был любимым собеседником Екатерины II. Его дядя граф Н. И. Панин («министр») видел в нем своего наследника по руководству Коллегией иностранных дел. С. кажется, что благодаря придворным и дипломатическим талантам Репнин берет верх над ним — простым солдатом. Он еще не знает, что Репнин уже удален от двора и назначен генерал-губернатором в Ригу. Во время следствия по новиковскому делу императрица особенно интересовалась масонскими связями и ролью Репнина в тайных сношениях с берлинским двором и великим князем Павлом Петровичем.
2. И не от тебя ли, моего кровавого банкета десерт Каховскому? — По смыслу правильнее было бы: «с моего кровавого банкета». С. обвиняет Репнина в том, что из-за его интриг во главе армии после смерти Потемкина оказался не он — С., чьи победы решающим образом повлияли на исход войны, а Каховский. См. также прим. 9 к письму 407 и прим. 6 к «Записке о Н. В. Репнине»