№ 384
Д. И. ХВОСТОВУ
Вильманстранд. Ч. 20 сентября 1791 году
Соображая Г[рафиню] Н[аталью] В[олодимировн]у для текущих обстоятельств с ее покойным братом К[нязем] Вас[илием]. Сей на Франкфортской бат[ал]ии скачет по полям, ищет лебедку. Сими Господь правит Армиею. На следующий год без команды. Свистит К[нязя] П[отемкин]а — и абшид 1. Но без ее капризов: мущине ж — скромность, женщине — притворство. Естли б мне быть Ком[андиром] Вспомогательного] к[орпус]а, не проникло бы, или то была летучая прибаска, а той замашкой хотеть меня в С[анкт]-П[етер]б[ург], то для чего же я не Г[енерал]-Адъ[ютан]т, как то почиталось немудреным? Могло бы то мне приобрести перемену моего от периода ж[е]н[и]х[овского] плана, иначе только я буду мартышкин каштанный кот 2. Что ж я до сего выиграл, кроме времянностей, правда, к пользе доказал мои качествы, но неприязненного мне К[нязя] П[отемкина] сделал или вечным злодеем или обратиться мне паки к нему в сателлиты, последуя всем протчим до единого, и в обоих видах ждать гибели 3… Г[енерал]-Ад[ъютанто]м и в неприятном положении оплечился бы я с Г[рафом] Анг[альто]м. Между тем знаю, что Г[раф] Безб[ородко] мне сюда предграждал. Так ныне, по наказу К[ня-зя] П[отемкина]: «Див[изие]ю погодить его обременять, он потребен на важнейшее». Он же: П[етру] И[вановичу] Т[урчанинов]у — «ему давно Финл[яндская] д[ивизия] определена». Как термин давно (с весны) стоит в письме сего; Vague incertitude (Полная неопределенность (франц.)), которою сей угодствует, а Г[раф] Н[иколай] И[ванович] не разумеет. Место того, чтоб поднесть только Указ: мне — то, Брюсу — то, означая вступающие полки, хоть бы век не вступили, как то всегда в расписаниях К[нязя] П[отемкина]. Буде ж генерально расписания сделать рано или нельзя, то частно означить для нас двух претекст истинный — мое здесь управление. Безб[ородко] повременить лутче с Губ[ернатор] ством отвод. Все здешние, кроме Бр[юс]а, Кам[енског]о, не были Губ[ернаторам]и, и в сем одном лице прилично временить, — не в двуличии, в чем Безб[ородко] изобилует, и в покрове простоты Зав[адовский] его заменяет. Я или на сутки с оборотом поеду к Роченсальму или дни чрез 3 прямо в Нейшлот. Но положение мое так [224] странно, что мне почти хоть миновать С[анкт]-П[етер]б[ург] или вспятить могут. Прости, Наташа! Правда, теперь она у места. Тяжел присмотр и приятен благотворством. О! коли б ж[е]н[и]х… разве сын Г[рафа] А. С.? 4 Не разумею: предместный на облаках или орудием связи.
Автограф. ГПБ, ф. 755, т. 8, л. 23 — 24. Публикация — PC, 1872, т. VI, с. 420–421.
Комментарии
1. ...с ее покойным братом К[нязем] Вас[илием]... Свистит К[нязя] П[отемкин]а — и абшид. — Князь Василий Владимирович Долгоруков участвовал во Франкфуртской баталии (сражение при Кунерсдорфе); отличился при Кагуле, получив Георгия 3-й степени. В разгар блестящей карьеры подал в отставку (сразу после заключения Кучук-Кайнарджийского мира в июле 1774 г.) и больше не служил. Возможно, у него произошло столкновение с Потемкиным, который в то время круто шел в гору.
2. ...мартышкин каштанный кот. — В басне Лафонтена мартышка заставила кота таскать для себя каштаны из огня. Образ простака, делающего чужую работу.
3. ...неприязненного мне К[нязя] П[отемкина] зделал... вечным злодеем... обратиться мне паки к нему в сателлиты или... ждать гибели... — Опасения С. за свое будущее были напрасны. Потемкин смело выдвигал и поддерживал талантливых людей. «Никто у меня, конечно, ни белого очернить, ни черного обелить не в состоянии, — писал он Ушакову в ответ на жалобы адмирала о происках недоброхотов, — и приобретение всякого от меня добра и уважения зависит единственно от прямых заслуг» (СБВИМ, вып. VIII, с. 186). Отзыв Потемкина о С. — «Он потребен на важнейшее» — подтверждает тот высокий авторитет, каким у него пользовался Александр Васильевич.
4. ...сын Г[рафа] А. С.? — Граф Павел Александрович Строганов (1772–1817), будущий герой Отечественной войны 1812 года, сын графа Александра Сергеевича, с которым С. был хорошо знаком. В 1791 г. граф Павел Александрович жил в подмосковном имении Братцеве без права выезда. Императрица не могла простить ему участия в деятельности Якобинского клуба в Париже, где молодой Строганов оказался вместе со своим воспитателем Ж. Роммом, ставшим видным деятелем Французской революции.