№ 317
ЕКАТЕРИНЕ II
Всемилостивейшая Государыня!
Вашего Императорского Величества из Всемилостивейшего мне указа от 18 октября 1 всего возхитительнее мне знамение старой моей Высочайшей службы. Неограниченными, неожидаемыми и незаслуженными мною милосердиями монаршими Вашими, Великая Императрица! я ныне — паки [189] нововербованный рекрут, жертвуя ей [службе]. Когда пределом Божиим случитца мне расстаться с ею и моею Матерью, Матерью отечества, у меня, кроме Бога и великия Екатерины, нет! И простите, Ваше Величество, посредник сближения моего к нижним степеням Высочайшего престола Вашего — великодушный мой начальник, Великий муж, Князь Григорий Александрович! Да процветает славнейший век царствования Вашего в наипозднейшие времена! Мышца Твоя да водворяет благоденствие Европе и вселенной! Я же — последнейший — дерзаю упасть к освященным стопам Вашего Императорского Величества и буду с наинепорочнейшею ревностию и рвением
Всемилостивейшая Государыня Вашего Императорского Величества всеподданнейший и всенижайший
Граф Александр Суворов-Рымникский
Ч. 8 ноября 1789 году. Берлад
Копия. ГПБ, ф. 755, т. 2, л. 4об.–5. Публикация — Маяк, с. 38–39.
Комментарии
1. ...из Всемилостивейшего мне указа от 18 октября... — Екатерина II писала: «Особливое усердие, которым долговременная служба Ваша была сопровождаема, радение и точность в исполнении предположений Главного начальства, неутомимость в трудах, предприимчивость, превосходное искусство и отличное мужество во всяком случае, наипаче же при атаке многочисленных турецких сил, верховным визирем предводимых, в 11-й день сентября на реке Рымнике оказанное, где Вы с войсками нашими и с корпусом союзника нашего Его Величества Императора Римского под командою принца Саксен-Кобургского находящимися, совершенную над неприятелем одержали победу, приобретают Вам особливое Наше монаршее благоволение. В изъяснение оного Мы, на основании установления о военном ордене Нашем Святого Великомученика и Победоносца Георгия, пожаловали Вас кавалером того ордена Большого креста Первого класса, которого знаки при сем доставляя, повелеваем Вам возложить на себя...» (ДВС, письма, с. 46–47).
С. стал шестым кавалером Георгия 1-й степени. Награждение не обошлось без участия Потемкина. В письме ему от 18 октября императрица писала: «Постарайся, мой друг, сделать полезный мир с турками... Помоги тебе Господь Бог сам взять Бендеры... Александру Васильевичу Суворову посылаю орден, звезду, эполет и шпагу бриллиантовую, весьма богатую; осыпав его алмазами, думаю, что казист будет. А что тунеядцев много, то правда, я давно сего мнения. Что ты замучился, о том жалею, побереги свое здоровье, ты знаешь, что оно мне и государству нужно... Мы пруссаков ласкаем, но каково на сердце терпеть их грубостью и ругательствами наполненные слова...» (СБРИО, т. 42, с. 42–43). Несмотря на победы, настроение у императрицы невеселое. Положение России оставалось трудным: требовались выдержка и дипломатическое искусство, чтобы не допустить открытого военного столкновения с Англией и Пруссией.
«Третье письмо, мой друг сердечный, я к тебе пишу: по написании двух первых приехал Золотухин и привез твои письма от 5-го октября... К гр[афу] Суворову хотя целая телега с бриллиантами уже накладена, однако кавалерии Егорья большого креста посылаю по твоей просьбе; он того достоин...» (СБРИО, т. 42, с. 43–44). К посылаемым С. эполету, шпаге и бриллиантовым знакам к ордену Андрея Первозванного императрица, получив письма Потемкина, решила прибавить орден Георгия 1-й степени. Письмо, в котором Потемкин просит об этой награде, не обнаружено.