№ 238
И. М. РИБАСУ
[12–14 июня 1788. Кинбурн] [153]
*Ежели Вы мне не пишите, и я Вам писать не буду 1. Позабудем об общем деле, станем думать о самих себе — в этом вся добродетель светского человека. Ищите мудрости Жан-Жака, и Вы утопитесь в бутылке миндального молока 2. Ученики его станут Вас прославлять. Воздвигнут Вам гробницу над бездной ничтожества с громкою надписью: «Здесь лежит великий» — не знаю кто. Но прежде такой славной смерти взбеситесь, пишите глупости, и Вы увидите, что это принесет более пользы государству, нежели все красоты себялюбия. Коли Вас уже нет в здешнем мире, пусть явится ко мне Ваша тень. А коли Вы еще тут, следуйте даймону Сократа 3.
Я писал Вам об этом после Вашего отъезда. Вы уехали внезапно, я Вас ждал, Вы не возвратились, и то, о чем совещались мы, остается недоконченным. То-то радость Рахмановым, Фаготам 4. Сочтите, сколько времени меж нами переписка едва идет, да и мне ли были письма? а после — «все себе заграбил!» 5 Если Вам нравится [154] лукавство, Вы дитя. Идите дорогой, проторенной мудростью, сие лучше осторожности. Вы знаете, что с прибытием С. тихомолком стали меня оттеснять; после ссоры 1 октября я, не мешкая, уступил Херсон бомбардиру Мордвинову; что ж до того, что входящий угол С. сделал я исходящим, так, клянусь, одного лишь желал при сем — чтоб дрогнул Очаков, который никогда бы я себе не присвоил. И сие-то значит — «все себе заграбил!» Винят меня, что план бомбардировки — мой. Да, по согласию с Принцем Нассау. А С. не может понять, что штурмовать нельзя, не сделав большой бреши, а для сего сперва потребно было сделать пробу издали, на безопасной дистанции, которую в случае неудачи почли бы за простое бомбардирование. Но — кто знает, может быть после первых же выстрелов город, без поддержки с моря и суши, сдался бы. Вот вам и «все себе заграбил!», а С. не получил бы Святого Георгия 1-го класса.
Знавал я С. в те поры, когда сопливец сей был еще у гугнивого Фагота подпевалой 6. Служил-то он все больше пером; оглядите все его чины и награды — фавор, и ничего кроме. Наглый, скрытный, раболепный, вероломный, да и натура его обделила здравым смыслом, так что сроду не случалось ему мысль до конца додумать.
Далее не продолжаю — сами сей портрет можете довершить, ибо у Вас таковых в избытке.
Касательно батареи на 4 орудия и 40 солдат я здесь знать не знал, хотя я и сам солдат бранд-вахта, и со мной следовало бы посоветоваться первым 7. Вы уж не мальчик, и поймете причину. Три персоны тут ролю играли: 1. ах, ура-патриот, меня затмил; Сэр Политик и Поль Джонс 8 — двое последних на вершине блаженства, противно доблести и приличиям так и сыплют наградами за грядущие услуги. Не могу же я во всем ошибаться; либо Поль Джонс у Сэра Политика на поводу идет, либо он сам мошенник, а может статься и оба. Поль Джонс бредил здесь батареей на косе, до сего времени исполнить сие не было возможно, ничего не решено, дыры латаем спустя рукава: а Полю Джонсу и на руку — оборона. Причина — с какой ему стати обжигать себе нос, он пишет мне про батарею словно министр 9. Я не обращаю внимания, мы в переписке не состоим, но я отбрасываю холодность и отвечаю: «Господин Адмирал! Простите, что с опозданием пишу Вам по столь важной и полезной материи. Да, в соответствии с желанием Вашего Превосходительства батарея может быть построена с тем, чтобы сжечь раскаленными ядрами все корабли неверных, коих фарватер лишь в 2½ верстах от косы. Когда морское сражение будет выиграно, Вы будете преследовать их флот, бегущий в беспорядке. Сделайте милость, известите меня заранее, поскольку ежели я поспешу, они выведут нас из строя до назначенного Вашим Превосходительством срока 10. Остальное Вы узнаете от Чугутова, если соблаговолите поинтересоваться». Таков-то Поль Джонс; таковы же Чесменский, Войнович 11. Чего им еще надобно? Коли по прихоти их не сбывается, сразу грозят отставкой. Не везде же одни Виллары. Это мое зубоскальство; хотя и против моей воли. Но я достаточно тверд, чтобы ничего не утаивать. Впредь не давайте себя так ловко обманывать. Устроимся заново на прежних основаниях, от коих ныне нет и следа, а сие не на пользу службе. Поль Джонс страшится варваров, служба наша ему внове, делать ничего не желает, а посему батарея — повод для проволочек или для того, чтобы сказать на мой счет, что я ничего делать не желаю. Вот тайна англо-американца, у коего вместо Отечества — собственное его благополучие. Я же как был — искренний, открытый, поздно уж мне переменяться. Противодействуйте врагу, этого достаточно. Да что там? Разве через 6 дней армия наша не будет под Очаковым и флот их с суши и с Лимана не обхватит? Что тогда варварам делать? Самое лучшее для них — крейсировать вдоль берегов Тавриды и тянуть [155] время, как здесь, да вовсе не так удачно. Вот вся слава Князю и возвратится! Будем молить провидение о его процветании.
Кончаю, не перечитываю, не переписываю. Впрочем, разве не более у меня причин, чем у этих господ, да причин-то посущественнее, чтобы сказать: коли заставят меня отбиваться от реп Фабиуса, потребна мне будет лишь четвертая доля моей собственной капусты 12 (франц.).
Автограф. ЛИИ, ф. 36, оп. 1, № 1309, л. 142–143. Публикуется полностью впервые. Частично — Полевой, с. 129–130.
Комментарии
Письмо без даты. Из контекста следует, что оно написано после сооружения на косе второй батареи на 4 орудия (закончена 10 июня) и до второго сражения на Лимане (17–18 июня). Полевой датировал письмо второй половиной июля. Эта ошибка повлекла за собой неправильное истолкование текста. Конфликт с «С» подается как конфликт с Потемкиным, хотя из письма видно, что «С», именуемый «сопляком», «подпевалой гугнивого Фагота», никак не может быть отождествлен с главнокомандующим. Персонаж, зашифрованный под инициалом «С», устанавливается из текста письма и сопоставления с другими документами. «С» выступает как профессиональный артиллерист или инженер, спорящий об углах обстрела орудий. «Сэр Политик», на поводу у которого идет Джонс, уже упоминался в письме 232. Это Корсаков. Похоже, что к нему же относится и второе прозвище «Субиз», вредящий С. Корсаков несколько лет находился в заграничной командировке и усвоил европейские манеры. Оба прозвища дают «С». Корсаков оказался единственным, кого С. «забыл» поздравить с отличием в сражении 7 июня (письмо 235).
1. Ежели Вы мне не пишете, и я Вам писать не буду. — Молчание Рибаса объясняется возобновлением у него приступа лихорадки, заставившего его уехать в Херсон.
2. Ищите мудрости Жан-Жака, и Вы утопитесь в бутылке миндального молока. — Т. е., если следовать идеям Руссо, можно утонуть в мелочах. Весь абзац — осуждение мелочного тщеславия и себялюбия.
3. ...следуйте даймону Сократа. — Даймоны, по Сократу (470 или 469-399 до н. э.), божества ума. Кто знает истинную мудрость (добродетель), тот и поступает по-доброму, творит добро.
4. То-то радость Рахмановым, Фаготам. — Николай Рахманов в чине генерал-майора состоял дежурным генералом Екатеринославской армии. Фаготом С. называл Репнина, как правило, с эпитетом «гугнивый» (намек на гнусавый тембр его голоса). Когда началась война, Репнин просил императрицу о назначении в действующую армию. Потемкин поручил ему дивизию в своей армии. Появление Репнина осложнило положение С., бывшего до того старшим генерал-аншефом. Недоброжелательное отношение Репнина к Кинбурнскому победителю (см. приложение, «Записка о Н. В. Репнине») стало началом их вражды.
5. ...«все себе заграбил!» — Фраза, брошенная «С»-Корсаковым в споре о батарее, сильно задела С. Он повторяет ее трижды. Для него в этих словах крылось более серьезное обвинение — намек на апрельский план захвата Очакова, о котором С. поставил в известность только Нассау и Корсакова. С. уверен, что именно Корсаков выдал план Потемкину, выставив его в невыгодном свете перед главнокомандующим. Скорее всего, это сделал Нассау, желавший стать единоличным распорядителем всех русских сил на лимане. Письмо С. Корсакову хранится в бумагах Нассау и, следовательно, не было переслано адресату. С. этого не знал. Его раздражение перехлестывает через край, может быть, еще и потому, что он знал Корсакова с детства и считал полезным отчитать зазнавшегося мальчишку. Любопытно, что незадолго до этого Рибас в письме Попову от 24 мая упоминает «бедного Корсакова... опечаленного тем, что Вы намылили ему голову» (ЗООИД, т. 11, с. 387).
6. Знавал я С. в те поры, когда сопливец сей был еще у гугнивого Фагота подпевалой. — Может быть, Корсаков познакомился с Репниным в 1780 г. в Петербурге. Вернувшийся из 6-летней заграничной поездки молодой инженер получил важное задание — строить набережную Фонтанки в столице.
7. Касательно батареи на 4 орудия и 40 солдат я здесь и знать не знал, хотя... со мной следовало бы посоветоваться первым. — Отголоски споров о батарее на косе между Джонсом, Корсаковым, Редлихейтом, Алексиано и С. Какое-то отношение к батарее имел и Рибас.
8. Три пеосоны тут ролю играли: 1. ах, ура-патриот меня затмил; Сэр Политик и Поль Джонс... — Под ура-патриотом, возможно, имеется в виду Алексиано. Корсаков вместе со своим тестем Мордвиновым поддерживал его против Джонса.
9. ...он пишет мне про батарею, словно министр. — Т. с. Джонс придает устройству батареи такое значение, словно речь идет о судьбах войны.
10. ...известите меня заранее, поскольку, ежели я поспешу, они выведут нас из строя до назначенного Вашим Превосходительством срока. — Сражение 7 июня не имело решающего значения. С. просит Джонса известить его о сроке нового сражения. До этого батареи на косе не должны открывать себя, так как их может подавить своим огнем турецкий флот.
11. Такое-то Поль Джонс; таковы же Чесменский, Войнович. — С., кажется, готов всех морских предводителей обвинить в предпочтении оборонительной тактики, которую они выдают за самую верную. Граф Орлов-Чесменский Алексей Григорьевич (1737–1807) был самым энергичным из пяти братьев, сыгравших видную роль в перевороте 1762 г. Он заставил низложенного императора подписать акт отречения и был среди его убийц. В начале русско-турецкой войны 1768–1774 гг. Орлов предложил послать в Архипелаг Балтийский флот и возглавил эту трудную экспедицию. За уничтожение турецкого флота при Чесме получил титул Чесменского, хотя фактически боем руководили адмиралы Г. А. Спиридов и С. К. Грейг. С. знал Алексея Орлова и его брата Григория давно, со времен совместной службы в Семеновском полку.
12. Впрочем, разве не более у меня причин, чем у этих господ... чтобы сказать: коли заставят меня отбиваться от реп Фабиуса, потребна мне будет лишь четвертая доля моей собственной капусты. — Темное место. Может быть, С. под «репами Фабиуса» подразумевает оборонительную тактику (по имени римского консула и полководца Фабия Максима, прозванного Кунктатором за уклонение от решительного сражения с Ганнибалом). Тогда смысл фразы сводится к тому, что он сам, без помощи моряков, этих заезжих господ-иностранцев, грозящих из-за каждого пустяка отставкой, отобьется от возможных покушений турок на Кинбурн.