№ 16
И. ВАГНЕРУ
Красник. 1771 году февраля 25 дня
Господин ротмистр Вагнер!
Сколько мне то удивительно, что Ваше благородие, будучи пред сим только в обстоятельствах, так и в щете бунтовников, но и мною самим просвещенным, зная, что и обе святотатственные партии Меончинского и Пулавского едва свыше 1500 людей имеют, могли толиким числом одного Раневского 1, а я думаю остатка от картежников (то есть) трасенберцев, подарить 2. Не хвалю я г. Козляинова, что он смолоду уже раздувать мятежников начинает. Господин Фок еще Рубешовец, следственно он генеральные, как и в околичностях Пулав, обстоятельства пока худо разумеет 3. Мою канцелярию в Люблине велел я ведать г. Васильеву 4, оттуда о сведениях основательные документы, а паче сколько без меня забыто, требовать извольте. «Сикурс» (Сикурс — помощь, поддержка (от франц. — secours)) есть слово ненадежной слабости, а «резерв» — склонности к мужественному нападению; «опасность» есть слово робкое и никогда, как и «сикурс», слово чужестранное, да на русском языке сверстание неких здешних злоумышленных бунтовников, никогда не употребляемое и от меня заказанное, а на то служит «осторожность». А кто в воинском искусстве мудр, то над сим «предосторожность», а не торопливость, свыше же резерва называетца «усилие», то есть что и без сего начальник войска по его размеру искусства и храбрости сильным быть себя почитает. Сикурс, опасность и прочие вообразительные во мнениях слова служат бабам, кои боятца с печи слезть, чтоб ноги не переломить, а ленивым, роскошным и тупозрячим для подлой обороны, которая по конце худая ли, добрая ли, разкащиками тако ж храброй называетца. Иное есть дело отбивать и по Дитмарнову, Панкратьеву, и они шутили! 5 Лутче вам было около док ваш, рассеивая сколько можно вдаль, ободрить победами раховских и крашниковских произшествиев, поражениев в корчмах и сараях Саву казака 6 и прогнанием от Панкратьева грабителя бесчестного Пулавского, даже до его святотатственного места, где истинное на него наказание от Матери Божией [19] последовать может, нежели замучить моих карабинер, готовящихся на иные важнейшие предприятия. Как не стыдно и на некоторое мое отсутствие голову потерять! Неужли то вы начинаете пить кофей и играть в тавлей. Китаев 7 окончит дело с пленными до Бялы, прикажите весьма очуждившуюся Пулавскую пехоту экзерцировать (Упражнять (Ред.)) на ноге моего известного Суздальского учреждения; драгун же паче эволюциям и маневрам, пехотою по кавалерийскому, да и на конях; тож не забывайте и ваших кирасир. Чертори[ж] цам в Пулаве не верьте 8, горсть бунтовников ажно их забирает в Межерице, однако же, как посему бунтовников подлыми не почитайте, но никакого злодея уничтожать не должно, а, оружие низложивши, оказывать всякое благоволение. Мужайте и успокойтесь.
Подлинный подписал:
Генерал-Майор Александр Суворов
Копия. ЦГВИА, ф. 43, оп. 1, д. 6, л. 54–55. Публикация — СД, т. 1, с. 355–356.
Комментарии
Письмо является одним из ранних наставлений С., излагающего принципы боевых действий и требования к офицерской службе.
1. Раневский (Рашевский) — хорунжий конфедератской панцирной хоронги — кирасирской части народовой кавалерии.
2. ...а я думаю остатка от картежников (то есть) трасенберцев подарить. — С. считает, что Вагнер принял за партии Миончинского и Пулавского небольшой отряд Рачевского или остатки партии маршалка Варшавской конфедерации Трессенберга (Трезенберха), наголову разбитого Елчаниновым 7 мая 1770 г. Сам Трессенберг попал в плен, чем, очевидно, и вызван отзыв С., называвшего нерадивых офицеров картежниками.
3. Господин Фок еще Рубешовец, следственно он генеральные... обстоятельства пока худо разумеет. — Поручик Владимирского драгунского полка Федор Фок (1748-?) прибыл на Пулавский пост из Рубешова (Грубешова) недавно и не мог еще знать ни местных обстоятельств, ни общего (генерального) хода дел.
4. Васильев Петр (1742-?) — в 1770 г. квартирмейстер, а в 1772 г. капитан Суздальского полка.
5. Иное есть дело отбивать и по Дитмарнову, Панкратьеву, и они шутили! — 200 суздальцев под начальством капитана Дитмарна 15 ноября 1770 г. отбили нападение на Сандомирский пост большого отряда (300 человек пехоты, 1400 конницы при 6 пушках), предводимого Миончинским. Шицем и другими конфедератами. «Диспозиция его обороны, — доносил С. Веймарну о действиях Дитмарна, — может равнятца с диспозициями славнейших полководцев» (СД, т. 1, с. 318). 17 февраля 1771 г. капитан Суздальского полка Алексей Панкратьев (1732-?), бывший де-жур-майором при С. в сражении под Ореховом, в течение 9 часов отбивал штурм крупной партии конфедератов при Краснике. «Но паче всех препоручаю в протекцию Вашего Высокопревосходительства старого достойного капитана Панкратьева, отбившего множественные атаки пулавцев...», — рекомендовал его С. в донесении Веймарну (СД, т. 1, с. 347).
6. ...поражениев в корчмах и сараях Саву казака... — 17 февраля 1771 г. отряд под начальством С. ночью напал в Рахове на партию одного из самых храбрых и предприимчивых конфедератов. Савву Чаленко (1744–1771), и разбил ее. Савва ушел в Литву. Неудачи преследовали его. Дважды ему нанес поражение коронный гетман граф К. Браницкий, а 13 апреля 1771 г. отряд был разгромлен командой премьер-майора Нарвского карабинерного полка К. М. Салемана. Тяжело раненный Савва попал в плен и умер от ран в начале мая. Эти подробности, приводимые Алексеевым, важны для опровержения клеветы агента французского правительства Рюльера, печатно обвинившего С. в гибели пленного Саввы. Чаленко попал в плен под Млавой, расположенной в 100 километрах к северу от Варшавы. А С. в это время находился в Люблине. Судьба Саввы примечательна. Его отец был приверженцем известного мазепинца Орлика. Перейдя на сторону поляков, Савва старший жестоко преследовал своих вчерашних товарищей — гайдамаков-запорожцев и был убит ими, когда его сыну не было и года. Мать Саввы вышла замуж за польского офицера и возпитала сына в ненависти к родине.
7. Китаев Иван (1739-?) — в 1771 г. секунд-майор Воронежского драгунского полка. Ему было поручено доставить 90 пленных конфедератов в Бялу (Белый).
8. Черторижцам... не верьте... — Черторижцы — военные отряды Чарторыских, крупнейших польско-литовских магнатов, возглавлявших так называемую «фамилию» — группировку влиятельной родовитой знати. К «фамилии» принадлежал и король Станислав Август Понятовский.