№ 40
Вторая часть новых цепей Англии ... Или печальное представление о ненадежном и опасном положении Республики, направленное к высшей власти Англии — народным представителям, собранным в парламенте, благонамеренным жителям Лондона, Вестминстера, Саутварка, Хемлетса и других окрестных мест, участвовавшим в составлении и подаче прошлой большой петиции от 11 сентября 1648 г., 24 марта 1649 г.
Если бы наши сердца не были обременены ощущением настоящих бедствий и приближающихся несчастий нации, если бы вы хотя немного обратили внимание на наши прошлые серьезные опасения, — мы бы молчали; но бедствия, опасность и рабство угрожают так сильно, очевидно и непосредственно, что пока мы дышим, мы не можем не говорить; напротив, мы должны громко кричать, пока вы не услышите нас, или богу не будет угодно так или иначе помочь нам...
И хотя горький опыт заставил нас понять, что нет ничего более опасного для нашего народа, как терпеть от несправедливости, алчности и честолюбия тех, кого он избрал своими представителями, — все же мы воздерживались выступать со своими замечаниями и противопоставлять свои суждения их планам, пока они не сделали еще больших шагов к нашему рабству и не обнаружили стремления захватить в свои руки власть в армии, чтобы таким образом установить над нами свою тиранию, так что теперь, быть может, даже поздно ставить преграды их злым намерениям. Как это нам ни неприятно, [275] все же мы должны признать, что эти люди, которые раньше делали вид, что они борются за свободу в целях уничтожения общественных бедствий, оказались способными быстро выродиться и усвоили грубейшие принципы и практику старых тиранов.
Наша совесть — свидетель тому, что мы совершенно не хотели верить их дурным намерениям, ибо в прошлом они не только в высшей степени мужественно и успешно боролись против нашего общего врага (кавалеров), но и, казалось, были чутки к несправедливости и измене той партии, которая раньше преобладала в парламенте (пресвитерианам); они взяли на себя обязательства и выполнили их, насколько могли, так, как будто они действительно стремились освободить нацию от этого опасного рабства, почему мы и доверяли им, решив рисковать своими жизнями, а многие из нас даже и пожертвовали ими.
В самом деле, как могущественны, убедительны и удовлетворяющи были их первые обязательства, представления и протесты, так проникнуты они были принципами самоограничения, так стремились они к миру нации и удовлетворению всех народных интересов, что убаюканный ими и жаждущий мира народ погрузился как бы в сон, возложив заботу на Совет армии. Народ не мог допустить мысли, что они уклонятся от этих принципов или откажутся осуществить столь многие обязательства и обещания, сделанные перед лицом всевидящего бога...
[Далее подробно излагаются все злоупотребления и нарушения народной свободы...].
...Обсудив все это должным образом и перечислив все их вероломные и изменнические действия в отношении армии, парламента и государства, мы, в интересах самих себя и в интересах всего благомыслящего народа, пред вашей почтенной палатой и пред лицом всемогущего бога протестуем против их (офицеров) вероломного отношения к армии, против роспуска совета агитаторов и против захвата ими власти и распространения влияния армии на парламент и народ; против расстрела солдат в Уэре и жестокого отношения их к другим лицам с целью смирить дух солдат и сделать армию послушной исполнительницей их планов; против их безответственной политики по отношению к королю и его партии — политики, приведшей нацию к новой и опасной войне...
Мы протестуем против создания высшей судебной палаты, как учреждения несправедливого самого по себе и опасного в будущем так же, как и против Государственного совета, считая его противоречащим тексту даже того Народного соглашения, которое представлено вам офицерами.
Мы выступаем, наконец, против всяких митингов офицеров вроде того, который был в четверг 2 февраля 1649 г. и на котором была принята резолюция о кровавом законе, угрожающем виселицей всякому, кто, по их мнению, вносит смуту в армию. Мы считаем, что совет офицеров не обладает властью ни выражать настроение всей армии, ни судить гражданских лиц, ни вмешиваться каким бы то ни было образом в дела государственного управления в большей степени, чем это могут делать простые солдаты и гражданские лица. [276]
Мы протестуем против всего этого, как несправедливого, отвратительного и опасного и объявляем, что если мы теперь не получим справедливого удовлетворения или помощи, то мы не остановимся перед тем, чтобы, когда сочтем удобным, снова прийти и просить вас об этом справедливом удовлетворении.
В заключение наших суждений мы заявляем, что мы с удовольствием подчинились бы почтенной палате, если бы высокая рука офицеров не владела вами. Поэтому мы и спешим воззвать к новому представительству, справедливо избранному, как это выражено в наших серьезных пожеланиях, представленных вам. Кроме того, мы желаем, чтобы вы предложили армии выбрать представителей, состоящих из лучщих лиц, избранных каждым полком, как это было в Нью-Маркете. Мы покорнейше просим не принимать решения нескольких офицеров за настроение всей армии: офицеры армии имеют не более власти издавать законы для армии, чем государственные чиновники, назначенные исполнять законы в интересах народа. Те и другие учреждены только для дисциплины и управления.
Мы надеемся, что вы ускорите дело с Народным соглашением и в соответствии с нашими пожеланиями, выраженными в наших петициях, быстро рассмотрите его и осуществите его требования и тем предотвратите угрозу надвигающегося рабства.
Д. Лильберн. Памфлеты, стр. 66-94.